Россия и Европа: что изменилось после Данилевского? - Фонд развития и возрождения исторических традиций "Имперское наследие"

Д.ф.н. Ф.И. Гиренок

Россия и Европа: что изменилось после Данилевского?

Н.Я. Данилевскому нравилась мысль К.Аксакова о том, что колесо европейского движения обращается раз в столетие. Сегодня можно с грустью сказать, что колесо русского движения в ХХ веке обращалось быстрее европейского. У нас поменялось всё: власть, политика, экономика, страна. Россия распалась на множество независимых государств.
Неизменным осталось только то, что Данилевский называл болезнью русской души: европейничанье. Что это за болезнь? Это трусливый страх перед приговорами Европы. И одновременно удивительно тщеславное удовольствие от ее похвал. Каким образом у нас возникла эта болезнь? Эта болезнь у нас возникла посредством реформ Петра Великого. Чему способствовали эти реформы? Появлению самого неудачного изобретения русской истории – русской интеллигенции. Почему неудачного? Данилевский нам разъясняет. Вот 1878 год. Россия победила в войне с Турцией. Казалось бы, надо радоваться. А радоваться было нечему. Европа злилась, в ней господствовали антирусские настроения. На стороне Турции была «жидовствующая, банкирствующая, биржевая, спекулятивная Европа… На ее стороне Европа католическая со святым папой во главе…На стороне же Турции…Европа демократическая, революционная, социалистическая».            
    Но это полбеды. Главное – внутри России возникли сомнения в самом смысле существования России, его исторического бытия. У кого возникли эти сомнения? У русской интеллигенции. Мощным телом России стала управлять хилая голова интеллигенции. Н.Я. Данилевский с тоской пишет: «С такими сомнениями в сердце исторически жить невозможно». Судьба России была предрешена всеми этими сомнениями. Во время Первой мировой войны радикальная интеллигенция выдвинула лозунг о поражении России и превращении внешней войны во внутреннюю.
Что сегодня изменилось в России после Данилевского? То, что, слава Богу, исчезла русская интеллигенция, а вслед за ней исчезла и советская интеллигенция. Кто же им пришел на смену? Интеллектуал.
Современный интеллектуал – это даже не интеллигент, не критически мыслящая личность, не герой. Ведь интеллигент – это человек, который своими личными качествами залатывал дыры в плохо работающей русской социальной машине. Поскольку в России всегда плохо работала социальная машина, постольку ей всегда нужны были герои, интеллигенты. Они нужны нам даже сегодня. Интеллигентом противостоял бюрократ.            
    В Европе социальная машина худо-бедно работала, поэтому ей нужны были не интеллигенты, а профессионалы. Интеллектуал не безумец, не авантюрист. Ни один интеллектуал не является философом, и ни один философ не является интеллектуалом. Интеллектуал объявляет себя экспертом и представляет несуществующее экспертное знание. Интеллектуал стал функционером истины. Но и власть перестает быть сущностью, которая сама себя раскрывает. Теперь её раскрывает чиновник. Власть теряется в мелочах службы бюрократа. Никто теперь не может сказать, где находится власть, и кто является её носителем. Отныне чиновник превращается в распорядителя формализованных различий. Никто не видит власти, хотя она везде.    Значимость интеллектуала состоит в том, что в его фигуре функционер истины совпадает с бюрократом власти. Функционер находит поддержку у власти для истины, а бюрократ находит у истины поддержку для власти. Так они и существуют в современной России.
Что изменилось после Данилевского в Европе? 1. Европа перестала быть христианской. 2. Она перестала быть источником научных знаний и технологий. Мастерской мира стал Китай. 3. Центр Европы не в Европе, а в Америке. Что из этого следует?
1. Если Европа перестала быть христианской, то Россия перестала быть Европой. Поэтому вслед за Данилевский мы можем сказать: Россия не Европа. Европа – наша сварливая соседка. Россия для нее – это враждебное начало. Почему враждебное? Потому что она не смогла нас, как выражается Данилевский, и я с ним согласен, переварить. Русофобия – это уже не только сознательная политика Европы, но это уже ее бессознательное, то есть сознательные намерения, редуцированные на уровень инстинкта.
Что изменилось в отношении русских к Европе? Прежде всего, появилась концепция трех сил. Ее придумал Вл.Соловьев. И ею до сих пор пользуется наша власть. В чем суть этой концепции? В выделении трех сил. Первая сила – это Восток. Вторая сила – это Запад. Россия не Восток и не Запад, но и не самостоятельная сила. Восток отрицает свободу, подчиняя себя Богу. Запад отрицает Бога, подчиняя человека свободе. В итоге мир распадается. С одной стороны, в нем безбожный человек, а с другой стороны, в нем бесчеловечный Бог. А мы – третья сила. Мы примиряем единство одних со свободой других. В чем Соловьев видит задачу русских? В том, чтобы мы оживила Восток и одухотворили Запад. Но откуда у нас общее и с Востоком, и с Западом содержание? Ответ Соловьева: мы – посредники между божественным миром и человечеством. Но ведь мы не евреи! Зачем нас Соловьев ставит не на свое место?   Русские, полагает Вл.Соловьев, сами по себе неинтересны. Почему мы неинтересны? Потому что у нас нет ничего своего. Все, что у нас есть, мы присвоили у других. Наша экономика убога, общество примитивно, культура бедна, философии никакой. У нас нет даже наших собственных интересов. Зачем же мы тогда появились? Ответ Соловьева: чтобы жить и мучиться. Но зачем? Затем, чтобы нашими страданиями рождалась душа, которой так не хватает Западу. Таково, на взгляд Соловьева, наше место в мировой истории или, как говорит Соловьев, в мире всеединого. Запад дает нам цивилизацию, а мы ему – свою душу. А что мы даем Востоку? Человечность и лес. Позднее А.С.Панарин скажет, что между нами и Западом сложилось странное разделение труда. Они нам поставляют знаки и символы, а мы им – нефть и газ.
Если никаких общечеловеческих ценностей не существует, то в отношениях с любой страной России нужно держаться «русского эгоизма». И говорить о нем прямо и ясно. Если интересы Европы и России противоположны, то нужно способствовать тому, чтобы внутри Европы возникли распри. Когда у них там распри, у нас покой. Для того чтобы устранить антагонизм между Европой и Россией, не нужно обращаться к Америке. Нужно сделать так, чтобы в Европе появилась фигура масштаба Наполеона. Наполеон – враг Англии, единой Европы, поэтому он – друг России. Объединенная Европа нам не нужна. Пока Европа является волонтером США, нужно иметь дело не с волонтером, а с США или Китаем. У России нет истории, как говорил Аксаков. У нас есть житие. У Европы есть история. Но нет жития. Поэтому нам с ней не сойтись, ни до Урала, ни до Чукотки. Европа – это маленький полуостров Азии.
Пока существуют государства, в отношениях между ними не будет работать нравственный закон. Ошибка России, как прежней, так и нынешней, состоит в том, что она иногда необъяснимым образом, ни с того, ни с сего, начинает кого-то любить и жертвовать собой. Следуя за Н.Данилевским, я могу только повторить, что основной закон внешней политики – это око за око, зуб за зуб.
Пока в наших головах существуют призраки, и мы их поселяем в будущем, мы будем стараться эти призраки переносить из будущего в настоящее. А это значит, политические революции, вопреки Данилевскому, будут всегда, в том числе и в России.  Единственное, чего у нас не будет, это не будет дисциплинированного энтузиазма народа, ибо этот энтузиазм проистекает из власти, соединенной с идеей справедливости. Если же власть не соединена с идеей справедливости, то бытие её становится призрачным. Идея справедливости будет всегда нами, русскими, ставиться выше любого права и любого закона.