Мазеповщина - угроза для Русского Мiра - Фонд развития и возрождения исторических традиций "Имперское наследие"

Мазеповщина - угроза для Русского Мiр.

    
    Что такое украинская идея?
    В основе этой идеи лежат следующие простые тезисы.
Во-первых, Украина – это не Россия, более того, Украина – часть Европы (а Россия, соответственно, Азия, "Кацапстан"). Во-вторых, украинцы – это изначально отдельный народ (в укронацистской версии – особая часть арийской расы), а русские – это азиаты и метисы. В-третьих, Россия с древности была главным врагом великой Украинской громады.
    Внутри украинской идеи существует некоторый спектр мнений от безумно-радикальных до относительно умеренных, но ее однозначно антирусский характер налицо: во всех вариантах идея "заточена" против России. Украина в таком представлении не только не сестра России, не говоря уж о части чего-то единого, но именно анти-Россия, существующая на территории бывшей Российской Империи, за счет ресурсов современной России и по всем параметрам противостоящая России. В усвоении такой установки сознания широкими массами и состоит успех "украинского проекта", разработанный врагами Украины и России за их рубежами.          
    Противостояние Украины с Россией касается самых разных сфер. Прежде всего, в области языка. Насильственное внедрение украинской мовы вместо и против русского языка, принудительная украинизация хотя бы за счет потери качества образования и общей культурной деградации. Для сравнения: в Казахстане русский язык является вторым государственным.
    Еще страшнее противостояние в области истории, которую заменили различные фальшивые версии антирусской направленности с полным замалчиванием целых пластов исторических сведений, охватывающих тысячелетний период русской государственности.
    В области географии мы видим притязания на незаконно полученные Украиной великорусские земли Новороссии, Донбасса и Крыма. В области практической политики это полная продажность и сдача всех остатков государственного суверенитета Западу, начиная от участия в разных антироссийских сообществах (типа ГУАМ) и до участия украинских боевиков и военнослужащих в Чеченской и Осетинской войнах, а также в Ираке в составе НАТО. В повседневных выступлениях ведущих политиков Украины и в ее СМИ хорошим тоном давно стало хамство и злоба по отношению к "москалям", а в последние месяцы антирусская истерия достигла своего апогея, приобретя уже характер национального психоза и беснования.  
    И наконец, даже в церковной сфере украинское православие, невзирая на соперничество разных юрисдикций, оказывается наиболее агрессивным по отношению к российской власти, посылая анафемы России и благословляя укронацистское воинство на священную войну с "москалями". Кстати, само слово "Россия" при этом или не употребляется, или сопровождается ругательствами.        
    Таким образом, даже относительно политкорректный диалог или диспут с людьми, взращенными на украинской идее, оказывается невозможным. Недавние переговоры по газовому вопросу это наглядно показали. В этом смысле правы те авторы, которые полагают, что о чем-то договариваться можно только с теми, кто или не прошел украинскую "нацификацию", или прошел "денацификацию" от этой идеи. Украинизация добивает в человеке не только все русское, но и общечеловеческое, убивая здравый смысл, чувство личной ответственности, превращая человеческий коллектив в скачущие по команде мячики. "Убивая в себе москаля", украинец заодно убивает в себе человеческую личность, превращаясь в безумного и бездушного фанатика безумной и беспочвенной идеи.   
    События последних месяцев показали, что антирусскую украинскую идеологию более или менее усвоило себе слишком обширное множество жителей современной Украины, в том числе многие люди чисто русского происхождения. Это стало неприятным сюрпризом для русских патриотов, традиционно разделявших представления о триедином русском народе (великороссы, малороссы, белорусы) или о народах-братьях. Общественная практика в данном случае оказывается критерием истины, а она показывает: нет никакого братского украинского народа. Есть, с одной стороны, патриоты России, в том числе малороссийского происхождения, сторонники единого Российского государства и культуры. А с другой стороны, есть враги России, как государства, в его прошлом, настоящем и будущем, враги самой русской имперской идеи. Это не обязательно поклонники Мазепы и Бандеры; в их число входят и этнические русские: различные религиозные или политические сектанты, экстремальные нацисты, духовные наследники иудейских зелотов, русских радикальных староверов, без смущения входящие в единый фронт с либералами и укронацистами. Но никаких "пророссийских украинцев" больше не видно. Русская и украинская идеи ныне взаимно исключают друг друга. Видимо, так было изначально, но только сейчас наступила полная ясность.         
    Показательна та враждебность, с которой представители украинства отвергают все попытки русских патриотов объяснить им, что, мол, мы братья. Все попытки братания отметаются в оскорбительной форме, как выдумки "москалей". Поэтому уже невозможно навязываться в братья к тому, кто считает тебя врагом.     
    Главная черта украинской идеи – это неблагодарность, непризнание благодеяний со стороны России в разные периоды истории. Например, принятием Левобережной Малороссии в русское подданство в 1654 г., Московское Царство спасло ее от физического истребления со стороны озверевшей от крови польской шляхты, прошедшей огнем и мечом Правобережье. Затем последовала тяжелая тринадцатилетняя русско-польская война со многими жертвами со стороны Москвы ради спасения братьев, осложненная многочисленными гетманскими изменами. Эти факты теперь трактуются в украинской историографии как московская экспансия и захват Украины. Черная неблагодарность – вообще, характерная черта украинства.
    Другой составляющей украинской идеи являются двойные стандарты в отношении к западным соседям, с одной стороны, и к России – с другой. Это и неудивительно, если только не забывать, что украинская идея изготовлена не в Малороссии. Замалчиваются и прощаются грехи против малорусского народа со стороны Польши, Австро-Венгрии и Германии, например, настоящий геноцид, который проводили поляки в XVII веке или немецких Империй во время Первой Мировой войны. В то же время раздуваются или даже придумываются обиды, нанесенные со стороны России мятежным гетманам и лидерам украинского национализма («мазепинцам»).
    Все экономические льготы последних двадцати лет, предоставленные Украине со стороны России, рассматриваются как репарации за какие-то обиды прошлых веков.
    Это странное сочетание «комплекса великих» и «комплекса обиженных», мания величия и мания преследования, соединенные вместе, национальная шизофрения, роднит украинскую идею с еврейской. Именно еврейство ощущает себя одновременно и богоизбранным, и вечно гонимым народом. Парадоксальным образом, несмотря на ярый бытовой антисемитизм, присущий украинству, на духовном уровне оно оказывается похожим на антихристианское иудейство. Гордость, которая граничит со спесивостью, зависть, неблагодарность, предательство…Это то, что ощущает народ-неудачник, желающий противопоставить себя более удачливым и великодушным соседям.
    Неслучайно важной чертой украинской идеи является ее революционность, мятежность. Почитаемые за национальных героев Украины все гетманы, начиная с Ивана Выговского и кончая Иваном Мазепой, были предателями и клятвопреступниками по отношению к законной царской власти, которой присягали на Евангелии. Украинские «герои» ХХ века, Петлюра и Махно тоже были революционерами и разбойниками. «К украинцам (т.е. сторонникам самостийной Украины) мы относимся как к предателям и бандитам», - писал в свое время генерал М. Дроздовский, один из знаменитых белых героев, потомственный дворянин Полтавской губернии, т.е., как бы теперь сказали «этнический украинец». И самый облик нынешних оголтелых борцов за Украину очень напоминает как первых революционеров – иудейских зелотов, красочно описанных Иосифом Флавием, так и позднейших пламенных революционеров. И на похвальбу этих революционеров о своей якобы свободе можно ответить словами Христа: «всякий делающий грех, есть раб греха, но раб не пребывает в доме вечно» (Ин. 8, 34-35). Мятежный раб останется рабом, хотя бы он сокрушил все вокруг себя. Как и евреям три их неудачных восстания против Рима (66-70, 117-119 и 180-135 гг.) должны были показать отсутствие на этих бунтах Божьего благословения, так и «украинству» его гетманские измены и мятежи трех веков должны были бы показать то же самое.  
     В своей сущности украинская идея, разрывающая вековое братство единого Русского народа и противопоставляющая частное целому, есть именно сепаратистская идея. Сепаратизм и был синонимом «украинства» в течение трех с половиной веков (хотя долгое время он был свойствен лишь завистливой социальной верхушке). Это только по наглости своей современные укронацисты именуют сепаратистами русских людей Новороссии, желающих воссоединения с Россией. Русская национальная идея – это собирание целого, объединения и охвата разных частей, это единство при сохранении многообразия. Украинская идея – это обособление частного, противопоставление его общему и нивелирование всей общности под одно свое частное.
    Сама украинская (точнее малорусская) культура развивалась в имперский период и сосуществовала как субкультура наряду с другими русскими, но отнюдь не была подавлена или ассимилирована. Но нынешняя украинская идея – узкая и местечковая, крайне нетерпимая к другим, особенно к русской. А в сложившихся удобных условиях эта нетерпимость может перейти и в гонение на все, что выше ее понимания.      
    Русская идея, как идея имперская, наднациональная, имеет преемство с Римом и Византией, великими Империями и цивилизациями. Украинская идея, рожденная в Галиции, в европейском захолустье, при поддержке идеологов из Австро-Венгрии, волей-неволей равняется на европейские идеологические задворки. Идеологи украинского национализма начала ХХ века повторяли своих учителей из австрийского генштаба.     Следующее за ними поколение копировало германский нацизм, современные в значительной степени равняются на евро-содом. Ни там, ни здесь нет ничего творческого и самобытного, равно и христиански обоснованного.