Битва народов - Фонд развития и возрождения исторических традиций "Имперское наследие"

В.Безатосный

К 200-летию со дня сражения  «Битвы народов» при Лейпциге.

    4-7 (16-19) октября 1813 года произошло грандиозное сражение, получившие у современников название «битва народов», а затем прочно вошедшее в обиход историков. Со стороны антинаполеоновской коалиции в ней участвовали русские, прусские, австрийские и шведские войска, были даже английские ракетные батареи. А им противостояли полки наполеоновской армии, набранные из народов почти всей подвластной Франции Европы: французы, итальянцы, поляки, германцы Рейнского союза, швейцарцы, голландцы, бельгийцы, хорваты, испанйы, португальцы и другие. Можно даже сказать, что Восток сражался с Западом Европы.
    Надо сказать, что позиция наполеоновский войск занятая ими у г.Лейпцига была удачной для обороны. Кроме самого выгодного расположения города, его ветхие стены были укреплены. Сама рапвнина перед Лейпцигом была разделена на четыре раздельных сектора, которые делились реками Эльстер, Плейсса, Парта. На юге от города было много лесистых и заболоченных участков, перемежающихся холмами. Правда, на севере, выше р.Парты, местность была равнинная. Главным уязвимым местом являлась дорога на западе — путь для отступления. Она проходила по болотистой местности через насыпную дамбу у м.Линденау (с множеством больших и малых мостов), важный пункт, обладание которым давало возможность вывести французские войска из Лейпцига, а в случае захвата союзниками — запереть армию Наполеона в городе. Хотя перед сражением операционная линия французов проходила через Торгау на Магдебург, т.е. на фланге и в тылу у неё находилась Силезская (фельдмаршала Блюхера) и Северная (принца Карла-Юхана Бернадотта) армии, пожертвовавшие ради манёвра своими собственными коммуникациями. Фронт расположений армий противников оказался перевёрнут. Собственно, первоначально союзники контролировали только юг и север, а на западе и востоке у них не было войск. Лейпциг находился как бы между молотом и наковальней. Правда, к концу операции союзники, используя своё численное превосходство, смогли именно перед Лейпцигом замкнуть с двух сторон кольцо с востока, перерезать французские коммуникации с Торгау и образовать дугу вокруг Лейпцига, оставив свободным от своего присутствия лишь западное направление.
     В первый день сражения 4 (16) октября Наполеон распологал 170-180 тыс.армией, свяше 20 тыс. он выделил для охраны коммуникаций, а на подходе было ещё 25 тыс. солдат. План Наполеона был следующим: не допустить возможности соединения северной и южной  групп союзников. Он расчитывал на то, что Силезская армия Блюхера не двинется по прямой от Галле к Лейпцигу, а направится на левый фланг союзной армии к Вейссенфелю. Но, для страховки Наполеон оставил севернее р.Парты четыре корпуса под командованием маршала Нея (более 20 тыс. солдат, и ожидали подкрепления корпуса генерала Рейнье). Для защиты позиций у Линденау (правый южный фланг) Наполеоном было выделено 20 тыс. солдат. Основные же силы были сконцентрированны на южном направлении против войск Богемской армии Шварценберга. Бонапарт пытался сковать лобовыми атаками центр Богемской армии и вынудить Шварценберга подтянуть резервы, затем корпус Макдональда на левом фланге должен был совершить обходной манёвр против правого фланга союзников. В критическую фазу боя резерв Наполеона — гвардия, корпуса Ожеро и Мармона нанесли бы решающий удар и прорвали центр Богемской армии.

    Соотношение сил у союзников и Бонапарта был не в пользу последнего. Но, преимущество союзников было незначителньым. 190-200 тыс. у антинаполеоновской коалиции, против 170-180 тыс. у Наполеона.
    План союзников на предстоящее сражение вызвал споры высших генералов союзников.  Шварценберг предложил разместить главные силы на узком болотистом участке в межуречье рек Эльстер и Плейсса, чтобы переправившись через Плейссау выти во фланг французам в районе деревень Конневиц и Делиц. Вместо объединения своей армии с Силезской армией Блюхера, Шварценберг предложил сомнителньый манёвр, на который потребовались целые сутки. Кроме того, это лишало возможности Богемскую армию, загнанную между двух рек, подать какую-либо помощь соседям. Против этого предложения сначала выступили генералы Жомини и Толь, но их затем поддержал Император Александр I, в категоричной форме заявивший Шварценбергу, что ни один русский солдат не двинется с места и не направится в этот «болотистый мешок». В связи с позицией Российского Императора, Шварценберг оставил на этом участке только австрийский корпус графа Мерфельдта, а с тыла поставил резервный корпус принца Гессен-Гомбургского (30 тыс.человек). Другой 20 тысячный австрийский корпус генерала графа Дьюлаи, должен был на левом фланги наступать на Линденау, чтобы отрезать Наполеону путь наступления на Запад и войти в контакт с Силезской армией. На правом фланге Богемской армии стоял австрийский корпус барона фон Кленау и казаки графа Платова. Главные силы Русско-прусской армии Барклая де Толли сосредоточились в центре позиции, восточнее р.Плейссы. На долю этих войск и выпала основная тяжесть «Битвы народов»...В их задачу вхоило овладеть высотами у Вахау и Либертвольквица, но именно на этом направлении были сосредоточены основные силы Наполеона, превосходящие численно группировку Барклая. 100 тысяч французской армии, против 60-70 тыс. у Барклая. Как и бывало ранее, на главном направлении удара Бонапарт создал численное преимущество, хотя и уступал союзникам по численности войск в целом.
    Но изначально и планы Наполеона и планы союзных генералов были изменены обстоятельствами, оказавшимися выше теории. Первыми атаковали позиции противника части Богемской армии, правда не в 7.00, а в 8.00 утра, но и в эти корпуса ещё не вышли на исходные позиции. Союзники попытылись захватить инициативу, когда передовые части армии Барклая де Толии, во главе с графом П.Витгенштейном начали наступление силами корпусов генерала фон Клейста, принца Е.Вюртембергского и Кн.А.И.Горчакова. Фронт наступления растянулся на 8 вёрст. Основной бой шёл с переменным успехом за обладание высотами у деревень Маркклербург, Вахау и Либертвольквиц. Упорные контратками русско-прусских войск сменялись французскими атаками, а деревни переходили из рук в руки в течении дня. Александр I, находившийся вместе с другими союзными монархами на высоте Вахтеберг, увидив явный перевес сил у французов, придвинул к д.Госса, ближе к передней линии гренадёрский корпус генерала Н.Н.Раевского, подтянул гвардию, и приказал Шварценбергу срочно перебросить резервы принца Гессен-Гомбергского с левого на правый берег р.Плейссы. Корпус Кленау на правом фланге запоздал со своевременной поддержкой частей Барклая у Либертвольквица, а после 11 часов против него начал обходное движение французский корпус Макдональда (также запоздал с выходом), после чего Кленау был оттеснен с господствующей высоты Кольмберга и отступил к Университетскому лесу.
    Австрийцы Мерфельдта, собранные на левом берегу Плейссы, предприняли ряд попыток форсировать реку у Конневица, но были без особого труда отражены. Уже во второй половине дня напротив Делица Мерфельдт лично перевел батальон вброд на другой берег, батальон был полностью разбит, а сам Мерфельдт получил легкое ранение и попал в плен. Не совсем удачно развивались для австрийцев и события под Линденау. Наступательное движение с разных сторон трех австрийских колонн началось лишь после 10 часов. Медленное выдвижение войск Дьюлаи и потеря времени (пока у французов там находились лишь слабые части) позволили противнику подтянуть силы и отбить все атаки на этот важный пункт.

    После 13 часов взаимные атаки на линии Маркклееберг, Вахау и Либертвольквиц прекратились и наступило временное затишье, работала только артиллерия сторон. Французам удалось сосредоточить более 100 орудий (этой общей батареей командовал генерал А. Друо), оказывавших мощную огневую поддержку и наносивших большой урон войскам союзников. В это время Мюрат сконцентрировал между Вахау и Либертвольквицем 80 эскадронов конницы (от 8 до 12 тыс. всадников), только на одно построение этой ударной массы ушло два часа. В 14 часов Наполеон, так и не дождавшись прибытия корпуса Мармона, задержанного Неем на северном участке, приказал начать общее наступление. Вперед устремились корпуса Ожеро, Понятовского, Виктора, Лористона и части Молодой гвардии.
Еще до 15 часов эта общая фронтальная атака была подкреплена броском кавалерии Мюрата. Большинство авторов ее оценивают в эпитетах «блестящая» и «образцовая», правда, некоторые сводят ее в первую очередь к успешной атаке кирасирской дивизии генерала Э. Бордесуля, не получившей нужной и своевременной поддержки со стороны двух кавалерийских корпусов и гвардейской кавалерии. Действительно, атака огромной массы кавалерии не только произвела впечатление на участников сражения. Ее удар пришелся на ослабленный русский корпус Е. Вюртембергского, который потерял к этому времени до половины своего состава. Кирасиры врезались глубоким клином в линию союзников и прорвали центр 2-го пехотного корпуса, был полностью уничтожен батальон Кременчугского пехотного полка, захвачено 26 орудий, а прислуга изрублена. А огромная масса всадников, одетых в латы, продолжила движение вперед, по пути опрокинув не успевшую развернуться гвардейскую кавалерийскую дивизию генерала И.Г. Шевича (убит ядром). Гвардейские конные полки оказались «втиснутыми» в болото. Оставшаяся на флангах прусская и русская пехота свернулась в каре и не могла остановить конницу. А кавалерия Мюрата мчалась дальше и достигла прудов у д. Госсы. Рядом в 80 метрах находилось подножие высоты Вахтберг, где за боем наблюдали три союзных монарха и прибывший туда Шварценберг. От латников Бордесуля их отделяла лишь болотистая лощина. Это была критическая минута для союзников. Нужно было выиграть время, так как сюда уже спешили резервы. Тогда Александр I, не покинувший свою ставку, приказал лейб-гвардии Казачьему полку, составлявшему его конвой в 1813 г., контратаковать прорвавшегося противника. Четыре сотни лейб-казаков под командой полковника И.Е. Ефремова (награжден орденом Св. Георгия 3-го класса) смело бросились вперед и ударили во фланг французов. Для отечественных историков монархического направления этот эпизод в описании сражения стал излюбленным сюжетом – мужество государя, подвиг и самопожертвование по его приказу лейб-казаков. Но действительно надо отдать должное гвардейским казакам, они спасли положение, причем на глазах своего императора. Прошло немного времени, и оправившаяся гвардейская кавалерия также пошла в контратаку, их поддержала с двух сторон прусская кавалерия и русская кирасирская дивизия генерала барона И.М. Дуки. В бой вступила также 100-орудийная батарея генерала И.О. Сухозанета. После бешеной двухверстовой скачки утомленные успехом французы не смогли противостоять свежим силам союзной кавалерии и были отброшены назад, даже не успев увести захваченные орудия.
    Между тем Наполеон, предполагая, что центр Богемской армии прорван, а корпус Макдональда успешно продвигался на левом фланге, уже послал в Лейпциг поздравление с победой саксонскому королю и приказал в честь этого в церквях звонить во все колокола. Но он явно поторопился, дело оказалось несделанным, а блестящая атака из-за недостатка сил осталась без последствий. Положение на этом участке стабилизировалось, в бой у д. Госсы вступил гренадерский корпус генерала Н.Н. Раевского, подкрепленный гвардейской пехотой. Правда, французские корпуса продолжили свои атаки. Но и к союзникам подошли уже австрийские резервы принца Гессен-Гомбургского, и на левом фланге австрийским войскам удалось взять д. Маркклееберг. К 18 часам бои на южном секторе закончились. Французский император в этот день так и не бросил в бой Старую гвардию, вероятно, не почувствовал перспективы ее эффективного использования или же не захотел рисковать.
    Многие авторы считают, что если бы Наполеон находился на командном пункте в момент «блестящей» и «образцовой» атаки Бордесуля, то он, несомненно, подкрепил бы ее и развил достигнутый успех. Можно, конечно, поохать, что он оказался в нужное время не на том месте. Дело в том, что французский император не прохлаждался, а был вынужден оставить на время южный сектор и переключить свое внимание на северный, так как именно оттуда стала слышна сильная артиллерийская канонада. Примерно после полудня севернее Лейпцига в бой с частями Нея вступила подошедшая Силезская армия. Прусский корпус генерала Йорка в 14 часов начал интенсивные атаки против французского корпуса маршала Мармона (Наполеон так рассчитывал на этот корпус на южном участке) у д. Меккерн, а русский корпус графа А.Ф. Ланжерона атаковал польскую дивизию генерала Я.Г. Домбровского у д. Веттериц. Войска Нея не только защищали Лейпциг, но и прикрывали дорогу, ведущую из Дюбена, по которой в это время должны были отступать парки. Ожесточенный бой за эти пункты (особенно за Меккерн) шел примерно до 17 часов. Блюхер не знал сил противника, шедших по дороге из Дюбена (на самом деле – только одна дивизия генерала А.Г. Дельма – около 5 тыс. человек), и вынужден был до последнего держать в резерве русский корпус генерала Ф.В. Остен-Секена. Но не зря главнокомандующий Силезской армии в свое время получил прозвище генерал «Вперед». Под конец дня он подкрепил Йорка, вынужденного совершать лобовые атаки на Меккерн, войсками Сакена и бросил в дело прусскую кавалерию, решившую исход дня. Именно в результате кавалерийской атаки было смято несколько батальонов противника, захвачено до 2 тыс. пленных и более 50 орудий. Мармон же вынужден был отступить к р. Парте, а Домбровский – к д. Шенефельд. Правда, значительная часть парков успела пройти по дороге в Лейпциг, лишь часть из них досталась в добычу войскам Ланжерона. Героем этого дня в лагере коалиции, без сомнения, стал Блюхер, а также его армия, внесшая весомый вклад в победу, которая оказалась не за горами.

    На северном участке бой явно закончился не в пользу французов, а их успехи на южном участке оказались минимальными. 4(16) октября вопрос о победе остался не решенным. В этот день ни один из противников не смог нанести решительного удара и войска остались на местах, где их застал конец сражения. Результат стал промежуточным, но оказался в целом более выгоден для союзников. И это несмотря на явные просчеты в планировании сражения и бездарное управление войсками Шварценбергом. Надо признать, что для спасения положения (чтобы избежать поражения) больше полезного сделал Александр I (по сути, дилетант в полководческом деле), чем фактический главнокомандующий.
    Проблема потерь сторон остается дискуссионной...Лишь примерно можно сказать, что в армии Наполеона личный состав сократился от 20 до 25 тыс. человек. Но, вероятно, у союзников убыль была больше – от 20 до 40 тыс. человек (разброс цифр очень велик). В данном случае был важен с моральной точки зрения сам по себе факт, что союзники выстояли этот день против самого Наполеона. Кроме того, на них работало время. К ним подходили находившиеся в пути подкрепления и две свежие армии – Северная и Польская (в общей сложности свыше 100 тыс. человек). К Наполеону же присоединились где-то 20–25 тыс. Французская армия могла иметь в строю под Лейпцигом 190–200 тыс. бойцов, а в рядах союзников численность войск уже превышала 300 тыс. человек. Шансы на победу в последующие дни у французов стремительно улетучивались и, наоборот, возрастали у союзников.
    5 (17) октября в сражении последовал небольшой перерыв и день в целом прошел спокойно за исключением небольших боев. Хотя союзники были готовы продолжить сражения в этот день (даже была назначена атака на 14 часов), они ожидали подхода Северной и Силезской армий, которые прибыли ближе к вечеру. Их войска были утомлены, из-за этого приняли решение возобновить атаку лишь на следующий день. Наполеон к этому дню уже отлично осознавал необходимость отступления, но союзники успели полностью перерезать его операционную линию на Торгау – Магдебург. Восстанавливать ее уже не имело смысла, да и сил и возможностей не было. Оставался только один выход – на Запад по единственной дороге, которую к этому времени не контролировали союзники, но могли в любой момент перерезать. Поэтому он приказал корпусу генерала А.Г. Бертрана (около 20 тыс. человек) скрытно направиться к Лютцену, а затем к Вейссенфельсу и Мерзебургу, чтобы защитить путь отхода и переправы через р. Заала. От этого зависело спасение его армии. Затем он встретился с пленным австрийским генералом Мерфельдтом, и тот согласился передать его предложения союзникам о перемирии. Французский император в тот момент был готов признать потерю многого (и того, чем еще владел или контролировал – Голландии, Ганзейских городов, роспуск Рейнского союза), даже соглашался признать независимость Италии взамен на возвращение захваченных французских колоний. Он также предлагал, чтобы русские и прусские войска ушли за Эльбу, австрийцы – удалились в Богемию, а французы – лишь отступили за р. Эльстер, оставив Лейпциг. Трудно определить, был ли это демарш, чтобы выиграть время, или попытка завязать переговоры. Во всяком случае эти предварительные условия являлись по меньшей мере несерьезными. Союзники, чувствуя свои возросшие силы, предпочли вообще не отвечать на эти французские предложения.
    Но в целом ситуация для Наполеона складывалась нерадостной. Как генерал, он понимал необходимость отступления, но в данном случае речь шла не только о смене невыгодной военной позиции, а и о политическом значении этого шага. Это означало для французского императора не только утрату своего определенного влияния, а по сути, потерю всей Германии, государств Рейнского союза. Все неблагоприятные политические последствия такого решения тогда даже было трудно предвидеть или просчитать. И как генералу, и как императору, ему также не хотелось оставлять в тылу у союзников на произвол судьбы примерно 180 тыс. французских солдат в гарнизонах осажденных городов. Это – целая армия, это те войска, которых так не хватало императору в первый день Лейпцигского сражения, чтобы добиться успеха. В общем налицо имелась двойственность взглядов Наполеона, трезвомыслящий военачальник в нем постоянно боролся с импульсивным имперским политиком. Отсюда у него происходили постоянные колебания при принятии решений. В конце концов, готовясь отойти, он отдал приказ о сужении линии расположения своих войск. В 2 часа ночи 6(18) октября под проливным дождем французы в южном секторе оставили свои позиции и отступили на 4 версты ближе к Лейпцигу (и примерно в 7 верстах от города), в целом они заняли затем своеобразную дугу вокруг города, вытянутую почти полукругом примерно на 15 верст с севера на юг фронтом к противнику. Наполеон решил «сражаться, отступая».

    У союзников же перед началом сражения 6(18) октября возникла проблема шведского наследного принца, собственно, проблема эта уже давно существовала. Расчетливый Карл-Юхан (бывший наполеоновский маршал Жан-Батист Бернадотт), несмотря на принадлежность к коалиции, не очень-то жаждал участвовать в сражении. Да и до этого он всячески уклонялся от встречи с противником, а когда она происходила, то больше действовали и проявляли активность его подчиненные – прусские и русские генералы. Историки усматривают несколько причин для этого: Карл-Юхан не хотел рисковать репутацией в случае поражения (он был всего лишь наследником престола, а королем ему предстояло стать только в будущем, поэтому нужно было набрать политический капитал); не желал проливать французскую кровь (политические угрызения совести или запоздалый патриотизм) и надеялся получить в итоге с помощью Александра I французский трон (трудно, если его имя в народе стало бы ассоциироваться с врагами Франции); хотел сберечь шведов для предстоящих сражений против датчан, так как претензии к ним имелись только у шведов (получить Норвегию – обговоренная цена за участие Швеции в коалиции). К шведскому принцу неоднократно посылались самые разные эмиссары негодовавших союзных монархов, дабы вразумить и пробудить того к активности, но Карл-Юхан вел себя по-прежнему, играл в свою игру....
    Вот как описал один из конкретных методов воздействия на Карла-Юхана накануне Лейпцигской битвы начальник штаба Силезской армии генерал А.В. Гнейзенау: «17-го армии большей частью спокойно стояли друг против друга, готовясь к новой битве. Только Силезская армия с частью кавалерии и конной артиллерии атаковала противостоящего противника и отбросила его за Парту. Тем временем кронпринц шведский пребывал в нескольких милях позади нас и, вопреки всем своим обещаниям, не принимал участия в бою. Тогда утром 18-го старый фельдмаршал (Блюхер.– В.Б.) собрался лично напомнить принцу об его долге. Я не сопровождал своего начальника, ибо был слишком возмущен. Принц Вильгельм (будущий Император Вильгельм I) поехал с ним. Он отлично исполнил обязанности переводчика. То, что там фельдмаршал в самых сильных выражениях высказал принцу, оказало свое воздействие, и принц сдвинулся с места. К нему присоединили наш корпус Ланжерона. Последний тут же был брошен в атаку, в то время как кронпринц поставил своих шведов в четвертую линию». Напомним, что в свое время, в ноябре 1806 г. именно французскому маршалу Бернадотту был вынужден сдаться в Любеке генерал Блюхер со своим корпусом. Теперь же «старый фельдмаршал», всегда ненавидевший Наполеона, учил, как себя вести, своего бывшего противника. Какие доводы он приводил, неясно, но, видимо, говорил с «солдатской прямотой» без дипломатических ухищрений. Но это оказалось крайне действенным аргументом, по крайней мере, Северная армия приняла участие в Лейпцигской битве.
    Пространство между реками Плейсса и Парта союзники решили атаковать 6(18) октября четырьмя колоннами. Первая колонна под командованием принца Ф. Гессен-Гомбургского (50 тыс. австрийцев) должна была продвигаться по дороге от Реты на Конновиц. Вторая колонна под командованием Барклая де Толли (50 тыс. русских и пруссаков) получила направление движения от Либертвольквица, и своей целью имела д. Пробстхайде, главный оплот обороны французов. Третью колонну под командованием генерала Л.Л. Беннигсена составляли русские войска Польской армии, подкрепленные австрийцами (примерно 65 тыс. человек), она должна была поддержать атаку второй колонны и взять д. Цуккельсхаузен и Хольцхаузен. Четвертую колонну возглавил наследный шведский принц Карл-Юхан, она оказалась самой многочисленной (около 85 тыс. русских, пруссаков и шведов), поскольку, кроме Северной армии, ему был передан корпус графа Ланжерона из Силезской армии. Войска Северной армии Карла-Юхана, переправясь через р. Парту, затем от Таухи, продвигаясь по дороге из Айленбурга, имели задачу достичь д. Шенефельд и Паундорф. На флангах – пятая колонна под командованием Блюхера, состоявшая из частей Силезской армии (всего 25 тыс. человек) должна была наступать прямо на Галльское предместье Лейпцига, а отдельному австрийскому корпусу Дьюлаи, как и прежде, ставилась задача захвата важного стратегического пункта – Линденау, через который лежал единственный путь отступления армии Наполеона.     
    Около 9 часов утра союзники приступили к активным действиям в южном секторе. Французы сразу же отступили с занятых ими 4(16) октября позиций и заняли оборону на рубежах, предварительно намеченных Наполеоном. Первая колонна принца Гессен-Гомбургского встретила достойное сопротивление корпусов Ожеро и Понятовского перед д. Конневиц. Сам принц оказался ранен (его заменил генерал граф Коллоредо), а австрийцы понесли тяжелые потери. Французы смогли контратаковать и вновь взяли оставленную ими д. Делиц. Тогда Шварценберг приказал генералу Дьюлаи переправить через р. Плейссу часть своих сил на подмогу первой союзной колонны. Александр I, видя тяжелое положение австрийцев, подал им руку помощи, направив русские резервы (2-ю гвардейскую пехотную и 3-ю кирасирскую дивизии). С помощью подкреплений австрийцы ликвидировали создавшуюся угрозу и вновь взяли Делиц, но дальше продвинуться не могли. После полудня на этом участке стороны вели лишь артиллерийский огонь.        
    Утром вторая колонна Барклая без особого труда захватила Вахау и Либертвольквиц, но затем встретила упорное сопротивление корпусов Виктора и Лористона у д. Пробстхайде, находившейся на господствовавшей над местностью возвышенностью. Около 14 часов был предпринят штурм французских укреплений. Наполеон, лично прибывший к этому пункту, даже подкрепил обороняющихся и по его приказу в дело ввели 2-ю дивизию Старой гвардии. Предпринятые лобовые атаки союзников не дали результатов, пруссаки и русские несколько раз достигали окраин деревни, но всякий раз, неся большие потери, вынуждены были отступать. Поэтому Александр I приказал прекратить атаки и дожидаться результатов действий соседних колонн. Напротив этого опорного пункта французской обороны были выставлены батареи, подвергавшие позиции противника сильному обстрелу. Третья колонна генерала Беннигсена заняла оставленные французами высоту Кольмберг и д. Баальсдорф, в 11 часов атаковала позиции, которые защищал корпус маршала Макдональда, и к 14 часам захватила д. Цуккельсхаузен и Хольцхаузен.

    Основную часть четвертой колонны составляли войска Северной армии под командованием шведского наследного принца. После упомянутой уже утренней личной встречи Блюхера и принца Бернадотта три корпуса Северной армии снялись с места ночлега при Брейтенфельде (за позициями Силезской армии) и выступили в район д. Таухи. Это фланговое движение войск Бернадотта утром прикрыл русский корпус графа Ланжерона, временно переведенный из состава Силезской армии в Северную. В 10 часов он перешел на левый берег р. Парты у Моккау и затем атаковал корпус маршала Мармона, занявший оборону у д. Шенефельд, главный опорный пункт французов на левом фланге. Яростная борьба за эту деревню продолжалась весь день. Русские предприняли восемь крупных атак, и только последняя из них уже в темноте в 18 часов завершилась взятием развалин сгоревшей деревни. Общие потери корпуса Ланжерона во время этого кровопролитного боя составили 4 тыс. человек. Северная армия на исходные позиции прибыла лишь в 14 часов. Прусский корпус генерала Ф.В. Бюлова в 15 часов с ходу захватил д. Паунсдорф. При этом две саксонские бригады из корпуса генерала Рейнье вместе с артиллерией (всего 4 тыс. человек), воспользовавшись моментом, перешли на сторону союзников (затем их примеру последовали два полка вюртембергской кавалерии). Можно сказать, что саксонцы оказались не настолько верны французскому императору, как их король. В линии расположения французских войск образовалась временная брешь. Чтобы залатать образовавшиеся прорехи в обороне, Наполеон, прибывший на этот участок, вынужден был бросить части гвардейской кавалерии и пеших гренадер и егерей Старой гвардии, которые лишь на время стабилизировали ситуацию. Уже в 18-м часу пруссаки Бюлова штурмом взяли д. Штюнц и Зеллерхаузен.    
    Пятая колонна Блюхера, оказавшись самой малочисленной, смогла для атаки в этот день выделить русский корпус генерала Остен-Сакена. Это корпус вплотную подошел к Лейпцигу с северной стороны и атаковал польскую дивизию генерала Я.Г. Домбровского, защищавшую Галльсское предместье, но встретил яростное сопротивление. Все попытки продвинуться дальше в город закончились неудачно, при этом тяжелое ранение получил командир 27-й пехотной дивизии генерал Д.П. Неверовский, прославившийся во многих сражениях 1812 г. (вскоре скончавшийся от полученной раны). Вечером Остен-Сакен отвел корпус от города. На южной стороне австрийский генерала Дьюлаи, по приказу Шварценберга отделивший часть своих сил на помощь первой колонне, не смог даже приблизиться к Линденау, а затем вообще отвел свои войска. Тем самым, как полагают некоторые авторы, Шварценберг французам построил «золотой мост» и оставил свободным единственный путь к спасению – дорогу, ведущую к Рейну и к Франции.         
    Успехи союзников, весь день атаковавших позиции противника, можно назвать весьма скромными, а оборону наполеоновской армии очень упорной и умелой. Пять союзнических колонн смогли захватить добровольно уступленную незначительную территорию на южном направлении и потеснили французов на восточном и северном участке. Во многом это можно объяснить отсутствием одновременности и несогласованностью действий союзников, а также нецелесообразным распределением войск. Достаточно сказать, что у них в боях не принимали участие около 100 тыс. солдат, простоявших весь день в резервных колоннах, хотя в целом это повышало союзникам их шансы на следующий день. Главным плюсом стал тот факт, что армии коалиции смогли выстроить войска железным полукольцом и фактически прижать противника к городу. Они установили около тысячи орудий и активно вели обстрел позиций армии Наполеона.             
    У французов же практически не осталось свежих войск. Самым печальным для них оказался огромный перерасход артиллерийских припасов. За два дня сражения французская артиллерия сделала более 200 000 выстрелов, при том что после полудня уже стали экономить и уменьшили интенсивность стрельбы. После чего в запасе у них оставалось не более 16 000 зарядов, а этого хватило бы только на несколько часов хорошего боя. Не имея налаженной коммуникационной линии, взять боеприпасы было неоткуда. Было бы просто безумием в такой ситуации надеяться продолжить сражение на следующий день. Все козыри оказались на руках союзников. Это отлично осознал Наполеон и уже в 17 часов отдал приказ об отступлении на следующий день. Но еще вечером 6(18) октября через город потянулись обозы и парки, была переправлена часть кавалерии. Перед рассветом 7(19) октября французские войска стали организованно отходить с занимаемых позиций, начиная с гвардии. Положение усугублялось тем, что через рукава р. Эльстер у Линденау имелся только единственный мост. Другой, наскоро устроенный мост, тут же обрушился при начале отступления. Поэтому отходившая французская армия вытянулась в одну колонну и отступление происходило очень медленно. Улицы Лейпцига оказались запружены войсками и обозами, всюду возникали заторы, вспыхивали беспорядки. Прикрывать отступление должны были корпуса Макдональда, Понятовского и Лористона. Они получили приказ держаться в городе весь день.    
    Нетрудно было предвидеть со стороны союзников, что Наполеон, прижатый к городу, на следующий день не вступит в сражение и начнет отход от Лейпцига. Слишком много признаков свидетельствовало об этом. Александр I и его советники предложили еще вечером 6(18) октября направить не участвовавший в бою русско-прусский резерв Богемской армии и кавалерию к Вейссенфельсу, чтобы попытаться перерезать путь отступления Наполеона и переправу через р. Заала. Но как всегда против выступил любитель полумер Шварценберг, неуверенный в том, что противник начнет отвод своих корпусов. Он обосновал свое мнение усталостью войск и необходимостью пополнения продовольствия. Правда, Блюхер уже вечером смог выделить из своей армии прусский корпус Йорка с кавалерией, но эта группа войск должна была идти долгим окружным путем, чтобы достичь Мерзебурга. Из австрийских войск Шварценбергом был отряжен к Пегау для возможного преследования корпус Дьюлаи (как расположенный на самом крайнем левом фланге), но и тому был отдан весьма странный приказ: «Остерегаться поражения, и как только будет открыт путь отступления Наполеону, преследовать одною кавалериею». Дьюлаи, усиленный казачьим корпусом графа Платова, лишь на рассвете 7(19) октября начал движение в указанном направлении.    

    Ранним утром 7(19) октября союзники удостоверились, что противник начал отступать в город. Их войска в том же самом порядке, в каком они действовали ранее, подошли к предместьям города. Перед союзным командованием открывались две реальные возможности. Первая – организовать преследование и попытаться перерезать пути отхода противника в местах переправ через водные преграды. Это открывало бы и хорошие перспективы для будущих действий. Вторая – штурмовать город. Выбрали второй вариант, не самый лучший, так как овладение Лейпцигом было вопросом времени, он все равно бы доставался союзникам. В принципе, имея громадное численное преимущество, можно было использовать оба варианта одновременно, но союзники даже не попытались начать наступление на дамбу у Линденау, взятие которой запирало бы французов в Лейпциге, или, по крайней мере, значительно ускорило бы их отступление.
    Наступление на сам город несколько было задержано бесплодными переговорами с депутацией от магистрата с просьбой о перемирии. Только около 10 часов утра союзники начали наступательное движение со всех сторон на предместья и вынудили противника отойти в сам город. Упорный бой кипел на городских улицах, когда примерно после 12 часов был взорван единственный мост через р. Эльстер. Мост заминировали еще ночью (заложили три бочки с порохом), и было приказано взорвать его «при первом появлении противника». Ответственным за это дело являлся генерал граф Ш.Ф. Дюлолуа, перепоручивший взрыв своим подчиненным. В результате приказ о подрыве моста отдал саперный унтер-офицер, когда небольшое количество русских егерей из корпуса Ланжерона проникло в близлежащие дома. Последствия преждевременного взрыва для французов оказались ужасными, так как значительное количество их войск (до 20 тыс. человек) и обозов еще оставались в городе. Они оказались запертыми в городе. Не многим из них удалось избежать смерти или плена. Многие вплавь, как маршал Макдональд, бросились в быстрый Эльстер, и им удалось добраться до другого берега, а многие, как маршал Понятовский (произведенный в маршалы на поле боя при Лейпциге), утонули. Остальные попали в плен, среди них командиры корпусов генералы Лористон и Рейнье, а всего в общей сложности за время боев пленено сорок шесть наполеоновских генералов и четырнадцать было убито. Военнопленным союзники сочли и саксонского короля Фридриха-Августа (отправили в Берлин), несмотря на его запоздалое раскаяние.         
    Потери армии Наполеона за все время Лейпцигского сражения оказались огромны. Исследователи обычно оперируют цифрами вокруг числа 60 тыс. человек убитыми, ранеными и пленными (приводится цифра в 37 тыс. человек). По всей вероятности, значительно больше, так как считается, что из Лейпцига смогли вырваться едва 100 тыс. французов. Победителям досталось 325 орудий, большое количество обозов, парков и вооружения. Потери союзников, правда, также были велики – от 50 до 80 тыс. человек, но при имевшемся численном преимуществе они оказались не так чувствительны, в любом случае у них оставалось где-то 250 тыс. человек. Так, в труде классика нашей военно-отечественной историографии М.И. Богдановича приводятся следующие данные об убыли в рядах союзников убитыми и раненными при Лейпциге: русских – 22 604, пруссаков – 16 430, австрийцев – 12 653 человека. Среди убитых было и девять русских генералов: И.Г. Шевич, Н.Д. Кудашев, Я.Е. Гине, И.Б. Ререн, Ф.А. Линдфорс, И.В. Мантейфель, Д.П. Неверовский, И.И. Полетаев и В.И. Каратаев. Но союзники, в первую очередь российская армия, по праву праздновали победу. Александр I за воинские заслуги в этом сражении возвел Барклая де Толли и Беннигсена в графское достоинство Российской империи. Не были забыты и другие военачальники.    
    Говоря о результатах Лейпцигской операции, проще всего приписать причину неудачи Наполеона явному численному превосходству союзников. Правда, до этого французский полководец очень часто бил противников, имея в своем распоряжении меньше сил, выигрывал за счет умения, тактической выучки войск, благодаря наличию опытного и инициативного командного состава, а также верной оценки ситуации и нестандартным стратегическим ходам. Хотя, безусловно, при Лейпциге фактор численного преимущества сыграл определенную роль, его не стоит абсолютизировать. Прежде всего, приходится признать, что армия у Наполеона была уже не та, что прежде. Изменилось в худшую сторону качество войск, набранных на скорую руку, хотя все еще демонстрировавших высокую боеспособность. Но и противник (русско-прусские, но не австрийские войска) показывал зачастую образцы воинского мастерства, не уступающие французским, а с учетом моральных факторов (стойкость русских солдат и антифранцузская ненависть пруссаков) боеспособность союзных армий поднималась на порядок выше. Также немаловажное, а скорее всего первостепенное значение, имела выработка в верхах коалиции нетрадиционной стратегии. Наполеона переиграли там, где раньше он был сильнее всего. Сначала его переходили и измучили, вырвали инициативу, заставили догонять, а вот сил и средств у того не хватило, чтобы переломить ситуацию в свою пользу. Была задумана и осуществлена сложная (очень опасная) многоходовая стратегическая комбинация, поставившая в невыгодные условия маститого полководца, из которого он не нашел достойного выхода. Союзники допускали массу промахов (немудрено, имея во главе такого военачальника, как Шварценберг), но не сделали ни одной грубой ошибки, за которую могли бы поплатиться своим поражением, а расплата последовала бы незамедлительно. Наполеону не за что было зацепиться, чтобы победить, его военный гений и целеустремленность в данном случае оказались бессильны.     
    Как писал сразу после событий под Лейпцигом генерал Н.Н. Раевский, «Великий Наполеон, став весьма маленьким, бежит менее чем со ста тысячами человек, я надеюсь, что лишь Рейн нас остановит». Грандиозная «битва народов», в которой приняли участие свыше полумиллиона человек, безусловно, закончилась поражением французов, а военная репутация императора всех французов была поколеблена. Наполеону удалось вывести остатки своей армии, но контроль над Германией оказался безвозвратно утерянным. Тенденция была ясна и до этого, большое количество немецких контингентов в Великой армии в 1813 г. ногами голосовало против наполеоновского диктата, добровольно переходя на сторону союзников. Сразу же после Лейпцига с треском развалился Рейнский союз. Баварский пример оказался очень заразительным, вслед за баварским королем первым отложился от Наполеона король Вюртемберга (монарх самого крупного государства из оставшихся), а потом, как по команде, более мелкие владетели (герцоги Гессен-Дармштадский, Баденский, Нассауский, Саксен-Веймардтский, Саксен-Кобургский и другие). Марионеточное Вестфальское королевство Жерома Бонапарта прекратило свое существование. 12(24) ноября во Франкфурте-на-Майне был подписан акт о роспуске Рейнского союза. Бывшие члены Рейнской конфедерации, спеша продемонстрировать свою лояльность союзникам и скрепить новые договоры кровью своих подданных, обязались выставить против Наполеона в общей сложности 145 тыс. линейных войск и такое же количество ландвера. Кроме того, их обложили особым взносом на военные нужды в размере 17 млн гульденов (около 10 млн. руб. серебром). Эту сумму (переведенную в облигации) разделили главные союзники, из которых Австрия, Пруссия и Россия получали по 5/16, а Швеция – 1/16 часть. Это значительно улучшило финансовое положение коалиции, можно сказать, она стала зарабатывать деньги и начинала жить по наполеоновскому принципу «война кормит армию».       
    Остатки войск Наполеона сначала ушли к Эрфурту, где имелись значительные запасы. Сначала союзники опасались, что там французы попытаются закрепиться или дать новое сражение, но они продолжили свое быстрое отступление к Рейну. Организовать же эффективное преследование не смогли и даже слабо пытались это сделать. Отчасти это объяснялось медлительностью и нерасторопностью Шварценберга, или даже его опасением потерпеть поражение от все еще грозного полководца. Скорость передвижения французов также имела важное значение. Расстояние, на которое войска Наполеона тратили два дня, войска союзников преодолевали за четыре. Вслед за Наполеоном отправились лишь Богемская и Силезская армии. Северная и Польская армия оставались, чтобы покончить с французскими гарнизонами крепостей и для противодействия войскам маршала Даву в Северной Германии.
    Кроме того, наперерез Наполеону устремился австро-баварский корпус под командованием баварского генерала графа К.Ф. Вреде (примерно 45 тыс. человек), к которому присоединились летучие отряды генералов А.И. Чернышева, графа В.В. Орлова-Денисова, В.Д. Иловайского и П.С. Кайсарова. С взятием г. Ганау союзники надеялись по крайней мере повторить Березинскую операцию. Но даже повторения не получилось. 18(30) октября под Ганау войска Вреде был атакованы сначала корпусом Макдональда, а затем к нему на помощь пришла Старая гвардия. После удачных действий артиллерии генерала Друо (50 орудий) французская кавалерия совершила стремительную атаку, которая окончательно решила дело. Австро-баварский корпус потерпел решительное поражение, понес внушительные потери (до 9 тыс. человек), вынужден был отступить и сойти с дороги. Наполеон не стал преследовать противника, ограничившись лишь язвительной ремаркой про генерала Вреде, своего недавнего сподвижника: «Я мог, конечно, сделать его графом, но не мог сделать из него полководца». Победа под Ганау расчистила французскому полководцу дорогу к Рейну. 19(31) октября Наполеон уже был во Франкфурте, а 23 октября (4 ноября) переправился через Рейн и отправился в Париж. Вместе с ним на другую сторону Рейна перешли от 60 до 80 тыс. его солдат, проделав путь от Лейпцига длиной 350 верст. Кампания 1813 г. заканчивалась. Но она стоила Франции потери собранной в 1813 г. армии в Германии в количестве примерно 400 тыс. человек. Потери вполне сопоставимые с катастрофой Русского похода 1812 г. Это был очередной полный провал Наполеона Бонапарта.