Выдачи казаков в Лиенце - Фонд развития и возрождения исторических традиций "Имперское наследие"

Выдачи казаков в Лиенце - как это было.

    1 июня 1945 года началась операция “Килхол” — насильственная выдача Британией более 70 тысяч казаков, в том числе детей, женщин, стариков, советским частям НКВД и СМЕРШ.
    План насильственной выдачи казачьего стана и всех русских военных частей, собранных у Лиенца был жесток, четко спланирован с учетом психологии офицеров старой русской армии – дисциплинированности, чувства товарищества, веры в союзнический долг. Исполнителями насильственной выдачи стали британские части 8-й Английской армии генерала Александера. 28 мая поступило предписание о том, что все офицеры, генералы и чиновники должны прибыть на “конференцию” в лагерь Шпиталь, где будет решаться их судьба. Там они были разоружены, у них были изъяты ценные вещи.      
    Часть генералов и офицеров были отправлены в СССР, среди них атаманы П.Н. Краснов, А.Г. Шкуро, Султан Гирей Клыч, Гельмут фон Паннвиц. Англичане предложили Султан Гирею помощь, но он отказался, сказав, что с этими белыми генералами он прошел гражданскую войну и примет с ними смерть. Британское покровительство также было предложено и фон Паннвицу. На что он коротко сказал: “Я делил с казаками хорошее время. Теперь я хочу делить с ними плохое. Я заключил с ними дружбу на жизнь и на смерть.”. Военная коллегия Верховного Суда СССР признала фон Паннвица и пятерых генералов – вождей казачьего стана П. Краснова, А. Шкуро, Султан Гирея Клыча, С. Краснова и Т. Доманова виновными в «измене Родине» (хотя никто не являлся гражданином СССР — прим.ред.сайта) и приговорила к смертной казни через повешение, которая состоялась 16 января 1947 года. Тысячи казаков и офицеров были переправлены в г. Юденбург, где были расстреляны и по сведениям очевидцев сожжены в печах старого литейного завода, который работал без перерыва несколько дней. Казачий лагерь у Лиенца был окружен британскими войсками. 1 июня 1945 года казаки, собравшиеся на молебен, были варварски избиты, погружены на машины, а затем в товарных вагонах отправлены в СССР. Многие из них по пути следования с детьми выбрасывались в р. Драву или на дорогу.       
    Обратимся к очевидице этих событий. Из статьи участницы Лиенцевской трагедии донской казачки М. Е. Платоновой: “У англичан есть слово “джентльмен”, в котором сочетаются понятия: честь, чувство долга, благородство: все самые высокие, лучшие качества человека. И вот это слово английского офицера было дано ничего не подозревающим русским офицерам, с заверениями, что конференция продлится несколько часов и к вечеру все вернутся в лагерь. За всю историю человечества ни одна страна в мире не совершила такого вероломства.        
    С утра начали прибывать английские грузовики, началась отправка офицеров. Мама и я искали глазами дядю Петю; и вот он, быстро подойдя к нам, начал прощаться. Никогда не видела я его таким интересным, как в тот момент, когда он стоял перед нами в парадной форме полковника императорской России. Почему-то защемило сердце, и я, чуть не плача, спросила: неужели и ему нужно обязательно ехать на какую-то конференцию?.. И почему всем офицерам? Не проще ли выбрать делегацию из более важных и послать на эту странную конференцию?.. Улыбнувшись, он сказал: англичане приказали надеть парадные формы и всем офицерам ехать, и что английский офицер дал слово чести: к вечеру они все вернутся в лагерь…  
    Наполненные машины умчались, обдав пылью стоящих группами плачущих женщин. Настала зловещая тишина. Было предчувствие, что случилось что-то страшное, непоправимое. Надвигались сумерки. Теплившаяся маленькая надежда, что офицеры вернутся, постепенно исчезала. Женщины и дети — расставшиеся с мужьями, отцами и сыновьями — почувствовали себя осиротелыми, беззащитными.      
    Ночь была мучительной. Никто не сомкнул глаз и ждал рассвета, чтобы увидеть Дэвиса и получить от него ответ на все мучившие нас вопросы.     
    Утром наконец-то появился Дэвис с девушкой-переводчицей и сообщил: офицеры никогда не вернутся, и мы все должны приготовиться к возвращению на Родину — независимо от того, хотим мы или нет.       
    Черные флаги были развешаны на всех бараках лагеря и на столбах по дороге к лагерю. Казаки объявили голодовку. Англичане привозили продукты, но никто не помогал разгружать, и продукты сбрасывались на землю посреди площади.     
    Я помню ясно большую кучу, нагроможденную из консервных банок, галет, хлеба… А посреди — воткнутый черный флаг и плакат со словами: “Лучше смерть здесь, чем возвращение в СССР” … 1 июня. Как завороженная я смотрела: передо мной стоящего юношу солдат с огромной силой ударил дубинкой по вытянутой руке. Раздался стон. И рука, перебитая между локтем и кистью, повисла, заливая кровью рукав.
     Неподалеку стоял мальчик лет двенадцати. Удар дубинкой попал ему на большой палец, и он смотрел, как кровь капельками стекает на пыль с отбитого и висящего на тоненьком кусочке коже пальчика. Лицо его не выражало никакой боли, а только удивление…   
    Но никакую физическую боль нельзя сравнить с болью душевной, глумлением над старостью и достоинством человека. Наискосок, недалеко от меня, я увидела стоящего на коленях перед двумя солдатами старика. Голова его была совершенно лысая. Обхватив руками запыленные ботинки солдата, он тихим голосом жалобно просил не отправлять его в Сов. Союз. Не веря своим глазам, я смотрела, как солдаты методически начали наносить удары дубинками по голове несчастного. Старичок тихо плакал. Слезы, смешавшись с кровью, струились по его лицу».
источник