Король-мученик - Фонд развития и возрождения исторических традиций "Имперское наследие"

Е. Алексеев

Без срока давности.  

    В истории народов и государств бывают такие узловые моменты, которые определяют их судьбу, а косвенно судьбы сопредельных народов. Казнь Людовика XVI стала той вехой, которая разделила историю Франции на два периода «до» и «после», некоторые историки либерального и левого толка уверяли и продолжают уверять, что казнь Короля только  «незначительный эпизод» в революционном водовороте 1789-1794 гг., но из XXI века становится очевидным, что казнь Короля-Мученика стала столь же значительной вехой в истории Европы, как казнь Царской Семьи Николая II в подвале дома инженера Ипатьева стало кровавым прологом к истории советской России.
    Казнь невинных всегда взывает к отмщению, а кровь помазанника Божьего священна и её пролитие не имеет срока давности. Разве мог думать чванливый и самолюбивый Наполеон Бонапарт, что через 11 лет после его провозглашения Императором французов, он будет свергнут, для восстановления исторической справедливости, а тот кого он презрительно называл «граф-подагрик» станет Королём Людовиком XVIII, а войска стран победительниц Наполеоноа, во главе с Александром I на площади Людовика XV отслужат молебен по Королю-Мученику...
    Почему так важно помнить о той, далёкой и не имеющей отношение к истории России казни? Только потому, что с этого момента началась непримиримая схватка мира христианского, базирующегося на нравственном основании Нового Завета с одной стороны, с миром инфернальным и антихристианским, для которого и тогда в XVIII веке, и теперь главной целью остаётся одна — уничтожить Церковь Христову и Престолы христианских Государей, и своего триумфа они почти добились в ХХ веке, когда была унижена Православная Церковь в России, и мученическую смерть приняла Царская Семья и им родственный члены Дома Романовых, пали Престолы Германского и Австрийского Императора, а Империя Габсбургов распалась на множество мелких и недееспособных, в вопросах геополитики государственных образований. Все эти события ХХ века, только на первый взгляд кажутся случайностями, не имеющими отношения к пролитой на гильотине крови Короля-Мученика Людовика XVI, на самом деле именно тогда начался отсчёт того механизма, который запустил  пружину ненависти к традициям, нормам и устоям мироздания, сдерживавшие силы зла и антихристианские настроения в течении 1500 лет (с Константина Великого до Людовика Мученика). Падение Дома Капетингов стало сигналом, что никакие Короли и коронные Властители в мире более не защищены от убийства и злобы сил, которые в них видят богоданные символы Царства Христова.
    Теперь, через 220 лет после казни Короля Людовика XVI и почти 95 лет после смерти Царя-Мученика Николая II становится очевидным, что пружина сжалась до предела, и маятник, который почти 220 лет двигался только в одну сторону должен развернуться в иную. Настало время переоценить и переосмыслить все те аксиомы в области философии, морали и политических учений, которые вдалбливаются в головы молодёжи вот уже 200 лет. Надо наконец сорвать маски с чудовищ, которые устроили кровавую бойню во Франции, которых почему-то называют «патриотами Франции» и реабилитировать героев сопротивления якобинскому и красному террору 1793-1794 гг. во Франции и 1918-1922 гг. в России.

Судьба  и смерть Короля -мученика.
   (К 220-летию со дня смерти Людовика XVI)

    «Французы знайте, я умираю невиновным».
                   Последние слова Людовика XVI перед казнью.

    Людовик Огюст, герцог Беррийский оказался на французском престоле в некотором смысле случайно: ему не было и 12-ти, когда безвременно скончались два его старших брата: герцог Бордосский и герцог Аквитанский и отец - Дофин Франции. Дед будущего монарха Король Людовик XV Возлюбленный по примеру своего великого предшественника - Короля-Солнце предпочитал держать семейство своих преемников в стороне от Версальского двора, от важнейших дел, интриг и тайн французской политики. Оно проживало в Медоне, расположенном в 11 км. от Версаля и в 9 км. от Парижа. Дворцы, их убранство, парки - все здесь было великолепно, но словно отмечено провинциальной ущербностью и монаршей неприязнью.
    Воспитанием и обучением будущего Дофина и двух его младших братьев, ставших впоследствии Людовиком XVIII и Карлом X, ведал герцог де Вогийон, человек религиозный, старомодный и не очень далекий. С детства мальчикам настойчиво внушали строгие правила христианской веры и морали, в то время, как общество было заражено идеями просветителей и масонством. Усилия эти не пропали даром - Король Людовик XVI был образцовым католиком, нежным мужем и отцом, добросердечным, хотя порой и резким, даже грубым человеком, но не достаточно жёстким, чтобы решиться на радикальные меры по борьбе с революционными потрясениями.
    Не раз наставники будущего Короля говорили ему о расточительстве, распущенности, лицемерии, вероломстве и праздности Версальского двора. Юный Дофин видел это и сам, а потому, усвоив уроки о высоком предназначении королевской власти, намеревался, когда пробьет его час, многое изменить. К этому взывали не только учителя, но и сама жизнь. К концу дней своих Людовик XV снискал ненависть и презрение немалого числа подданных. Правда и сам Людовик Возлюбленный не считал нужным думать о подданных, после реформы Мопу упразднившей старые парламенты началось недовольство в Париже и провинциях Королевства, но на все предупреждения ближних придворных Король Людовик XV отвечал: «Монархия ещё продержится, пока Мы живы. А после нас - хоть потоп».  Даже самые тихие и послушные нетерпеливо ждали кончины старого и воцарения нового Короля. Наконец 10 мая 1774 года хозяин «Оленьего парка» отошёл в мир иной, и Франция с надеждой и трепетом ожидала воцарения Людовика XVI...
    Кто-то из знати лукаво и трепетно спросил Дофина: "Некоторые уже сейчас предлагают прибавить к Вашему имени слово "Желанный". А какое прозвище предпочли бы Вы сами, Ваше Высочество?". Ответ испугал придворного: "Людовик Суровый". Версаль охватила паника. Поползли слухи, и Франция замерла в ожидании мрачного, жестокого и непредсказуемого правления. Увы, но его желания не совпадали с волей и характером Людовика XVI.
    Король Людовик XVI произнес за свою жизнь немало громких фраз и грозных речей, но так и не стал могущественным государем, слова и даже намеки которого обретали бы силу незыблемого закона. Воспитателям не удалось преодолеть в нем ни природную вялость, ни робость характера. Он был излишне уступчив, удручающе непостоянен, легко и как-то равнодушно отвергал собственные решения, словно заранее зная, что любое из них не имеет существенного значения.
    Желая подчеркнуть свое отличие от предшественника и показать, что наступили новые времена, Людовик XVI уже через несколько месяцев после восшествия на престол отменил реформу Мопу, восстановив в прежнем виде французские парламенты, в том числе и Парижский, то есть те судебные палаты, которые ревностно охраняли законы, обычаи и сословные привилегии Франции старого порядка. К Парижскому парламенту вернулось важнейшее право решать вопрос о законности, регистрации законов и о вступлении в силу любого королевского эдикта. С начала восстановления парламентов все оппозиционные монархии силы стали готовится к низвержению королевской власти: увеличились тиражи оппозиционных газет и брошюр с критикой Двора, Париж начал наводняться карикатурами на Короля и Королеву, множились слухи о «роспущенности Королевы» и «бездарности Короля», одним из таких центров стал Пале-Рояль - дворец герцога Орлеанского, крупного масона и врага Королевской четы.
    Воссоздав такой мощный заслон нововведениям и собственному волеизъявлению, Людовик XVI легко соглашался на реформы и столь же легко мирился с их отменой; он учтиво приглашал в министры передовых людей своего времени: Неккер, Коллон, Тюрго, выдающихся экономистов и финансистов, а затем бесцеремонно отстранял их от дел. Так было с Тюрго, который пытался упразднить ставшие помехой развитию промышленного производства цеха, намеревался содействовать предпринимательству, внедрить свободу торговли хлебом, ограничить непомерное расточительство двора. Так было с Неккером и Колонном, которые стремились укрепить финансовое положение королевства, сократить расходы на содержание чиновников, упорядочить налогообложение, а кроме того, посягнули на сословные привилегии знати и Церкви.
    Правда, при Людовике XVI Франция помогла североамериканским колониям Англии стать независимым государством, так появилось государство ставшее в последствии могильщиком всех крупнейших монархий Европы в ХХ веке. Но, эта поддержка Вашингтона и первого правительства США привели к тому, что когда Франция была провозглашена республикой США не признали этот акт законным, и не признавали I Республику во Франции до её падения. В тоже время военная поддержка США ещё более подорвала и без того слабые финансовые показатели Королевства, расходы на Двор,  армию, и флот грозили банкротством государства, о чём не замедлил написать в своём докладе Неккер, что собственно и вызвало его отставку.
    Достаточно успешно проходила реорганизация французской армии, были упразднены многие бенефиции купленные или наследственные в эпоху Людовика XV. Но в целом положение во Франции было не простым. О реформах охотно и страстно спорили; верх одерживали то сторонники, то противники преобразований; королевские декреты то провозглашали, то отменяли крупные нововведения. Реформы были спорадическими, и часто противоречивыми, а часто Король то объявлял некую реформу, то отказывался от неё.. Во Франции росли напряженность и озлобление, готовность покончить со всеми трудностями быстро и решительно, раз и навсегда наростало в средних и низших слоях французского общества.
    К 1787 году стало совершенно ясно, что действующие государственные институты не способны вывести страну из затянувшегося кризиса. Король собирает Совет нотаблей — представителей высшего духовенства, придворной знати и мэров городов - для введения новых налогов, для высших сословий, которыми частично облагались бы даже привилегированные сословия. Но нотабли отказались пожертвовать малым, во имя спасения Королевства.... В том же году для тех же целей Король издаёт Указ о намерении созвать Генеральные штаты - сословно-представительный орган Франции, который не собирался со времён Ришелье (1614 год последний раз, когда собирались Генеральные штаты). Первое заседание Генеральных штатов открылось 5 мая 1789 года в Версале. Людовик XVI произнес напыщенную и нелепую речь, осудив "неумеренное стремление к новшествам". 17 июня 1789 года Генеральные штаты вопреки монаршей воле объявили себя Национальным собранием; 9 июля оно стало Учредительным, провозгласив тем самым свое право на принятие Конституции.
    Верховная власть, утрачивая контроль над ситуацией, начала стягивать войска для разгона собрания. Франция ускоренно и неумолимо, словно обреченно, вступала на путь революционных, насильственных средств решения противоречивых общественных проблем. И без того тяжелое положение страны еще больше осложнилось из-за неурожая, недостатка и дороговизны продовольствия в 1788 году. А потом грянул 1789: захват восставшими парижанами Бастилии; "муниципальные революции" в провинциях; жестокие, кровавые, озаренные пожарами крестьянские восстания, вошедшие в историю под названием "Великого страха"; поход многотысячной толпы, главным образом, женщин, и отряда Национальной гвардии в Версаль 5 - 6 октября, в результате чего Учредительное собрание, арестованная Королевская семья  и правительство переехали в Париж.
    О событиях 5-6 октября 1789 г. стоит поговорить отдельно. Дойдя до Версаля, толпа направилась в зал заседаний Учредительного собрания, потребовала хлеба и, получив обнадеживающие обещания, двинулась к королевскому дворцу. Одним из инициаторов похода стал Марат. После долгих колебаний и уговоров Людовик XVI принял делегацию бунтовщиков. Во время аудиенции он говорил о своих неусыпных заботах на благо Франции и обязался утвердить декреты Учредительного собрания от 4 августа, отменявшие дворянские привилегии.
    Между тем наступила ночь. Казалось, пик противостояния миновал. Однако ранним утром обстановка резко обострилась. Настойчиво распространялся слух о том, что захвачены кареты, на которых королевское семейство собиралось бежать в Нормандию. Во всем винили Королеву. Разгневанная толпа, оскорбляя и проклиная Марию Антуанетту, штурмом преодолела дворцовую ограду, убила нескольких швейцарских гвардейцев, водрузила их головы на пики и проникла в недосягаемые еще вчера апартаменты французских монархов. Через тайный ход Королева поспешила в комнату супруга. А чуть позже венценосная чета была вынуждена появиться на балконе перед разъяренной толпой, требовавшей: "В Париж! В Париж!". Согласия, собственно, не требовалось. Король покорно выполнил приказ. Привезли его с женой и детьми в столицу около семи часов вечера, сначала в Отель де Вилль, где пришлось выслушать торжественную и поучительную речь мэра города и только ночью - в опустошенный и мрачный Тюильри. С переездом  в Париж Учредительное собрание укрепило свою власть, угроза его разгона практически исчезла, и Король уже не в силах был что-либо изменить вместе с семьей превратился в заложника революционеров.
    До гибели на эшафоте ему довелось пережить еще немало испытаний и унижений. В Париже Король постоянно страшился за себя и своих близких. Правда, 14 июля 1790 года во время Праздника федерации он произнес клятву на верность народу и Конституции, вызвав шумное одобрение всех присутствующих и доказав, что его популярность еще достаточно велика. Однако этот успех оказался призрачным. Монарх пробовал как-то влиять на стремительные перемены, чему-то препятствовать, что-то предпринимать, но каждый раз убеждался в тщете своих попыток.
    Людовик XVI мечтал восстановить во Франции, - пусть даже с помощью войск, в том числе иностранных, - многие прежние порядки, укрепить свою власть, прекратить надругательства над правами и достоинством католической Церкви. Надо отметить, что в период конституционного правления 1791-1792 г. началось массовое избиение священников в провинциях и разгром монастырей, аббатств и костёлов. Собственно, антиклерикальный настрой инспирировался из самых радикальных политических партий, в первую очередь из бретонской фракции Конвента.
    В ночь на 21 июня 1791 года, подстрекаемый Королевой, Королевская семья бежит из Парижа в Мец, где находилась армия генерала Буалле, верная Королю. Но и здесь его ждала неудача - в местечке Варенн переодетого Короля узнал почтовый чиновник. Под конвоем Национальной гвардии, сквозь враждебную толпу беглецы возвращались в Париж. Законодательное собрание, ставшее преемником Учредительного, временно отстранило Короля от власти, но вскоре восстановило на троне, сохранив за ним лишь титул и право отлагательного вето.
    Начало войн Франции со странами антифранцузских коалиций, активизация противников революционных изменений внутри Франции, попытки согласовывать действия внешней и внутренней контрреволюции, Манифест герцога Брауншвейгского, грозившего французам полным разрушением Парижа и казнями бунтовщиков, в случае, если будет нанесен "малейший ущерб" Августейшей семье - все это оказалось роковым для Людовика XVI.
    В ночь на 10 августа 1792 года Париж не спал. Надрывно звонили колокола, сухо трещали выстрелы, грозно ухали пушки. Мирные обыватели затаились. Толпы вооруженных революционеров штурмовали дворец Тюильри. Восстание удалось... Дворцовые залы заполнили ликующие победители. Королевская семья была взята под стражу. 10 августа по решению мятежников и Конвента Король был лишен трона и вместе с семьей заключен сначала в Люксембургский дворец, а затем, с 13 августа 1792 года, в одну из башен Тампля.
    Необычному арестанту отвели помещение на третьем этаже с прихожей, столовой, спальней и комнатой для слуги. Его близких разместили на четвертом.
Арестованный Король давал семилетнему сыну - Наследнику уроки географии и латинского языка, играл с желающими в шахматы, гулял по монастырскому двору. При его встречах с Марией Антуанеттой всегда присутствовали два офицера стражи. Обедали всем семейством в столовой на третьем  этаже тюрьмы.
21 сентября 1792 г. Людовика XVI ожидал еще один удар. Вновь избранное Законодательное собрание - Конвент - принял декрет об упразднении во Франции монархии и провозгласил I Республику. До этого даже отрешенный от власти, даже в тюрьме он все же был Королем Франции, и надо думать, не терял последних надежд на перемены к лучшему. Но после 21 сентября оставалась лишь жизнь, семья и горькие раздумья о будущем. Но и это длилось недолго. Замечательно то, что несколько сот революционеров определили судьбу страны, без учёта какого-либо мнения самой нации, именем которой они совершали свой кровавый шабаш.
20 ноября 1792 года, в захваченном санкюлотами Тюильри был обнаружен секретный сейф, в котором хранились королевские документы, свидетельствовавшие о тайных связях Короля с врагами революционеров, в частности, с монархиями враждебных республиканской Франции (а таковые были все европейские дворы от Сен-Джеймского до Петербургского). Понятно, что в республике, решавшей судьбу бывшего монарха и его семьи, эти связи были объявлены преступными. Хотя даже во время революционных потрясений утверждение о том, что Король, как полновластный суверен был не в праве решать вопросы внешней политики вызывало сомнение у адвокатов Короля.
    Процесс начался 11 декабря 1792 г. в Конвенте. Король держался с большим достоинством. Не соглашался ни с одним из предъявленных ему обвинений. Его блестяще защищал Мальзерб, видный государственный деятель дореволюционной поры, поборник справедливости и закона, сторонник свободы слова и печати, друг и покровитель многих знаменитых просветителей. Но все было тщетно.  При поименном голосовании Король Франции был признан виновным и приговорен к смерти. 387 депутатов Конвента проголосовали за казнь, 334 - против. В числе голосовавших «за» смерть Короля был и его родственник Филипп Эгалите (герцог Орлеанский), что правда, несколько позднее не спасло его самого от казни. 18 января 1793 года так-же поименно 380 голосами "за" и 310 - "против" приговор был подтвержден тем же судилищем. Куда делись 31 депутат (в декабре 1792 г. голосовал 721 депутат, а в  январе 1793 г. осталось только 690) Конвента за один месяц между двумя голосованиями, можно только догадываться: казнены, или бежали из той страны, где шайка маргинальных маньяков приговаривают к смерти Главу государства....
    Революционеры «любезно» позволили Королю попрощаться со своей семьей. За день до казни Людовик XVI долго молился; ночь провел довольно спокойно и даже спал.
    На утро его духовник аббат де Фирмон отслужил в спальне узника мессу. Затем последний, недолгий, но такой страшный путь от Тампля до площади Людовика XV (сейчас площадь Согласия — прим.ред.сайта) в простом экипаже с двумя стражниками и духовником.
    На эшафот Людовик XVI взошел мужественно и твердо, к гильотине приблизился, не дрогнув. Последними словами Короля на эшафоте были: «Я умираю невинным, я невиновен в преступлениях, в которых  меня обвиняют. Говорю вам это с эшафота, готовясь предстать перед Богом. И прощаю всех, кто повинен в моей смерти», - но голос его заглушил барабанный бой, а через несколько мгновений его жизнь навеки оборвал  нож гильотины. Так Франция обрела Короля-Мученика, а его кровь сплотила всех врагов республиканского режима во Франции и взывала к отмщению. Потом Франция во истину испила чашу отмщения: череда войн, якобинский террор, голод парижан, войны Бонапарта, наконец оккупация Франции войсками VI антифранцузской коалиции в 1814 году...Но ни человеку, ни народам не дано знать своей судьбы.